ГЛАВА 10. ТАЙНА КАИНА
(из книги Виктора Бирюкова)

«Кто уже в юности одержим стремлением постичь ход истории, того этот процесс приближения увлекает далеко за пределы собственного прошлого», – словно приговорил Манес Шпербер (1905–84), французский публицист, социолог и психолог. Остается только признать: увлекает, и еще как порой далеко!

Каин и Авель (Минск, Красный костел)

Каин и Авель в Красном костеле (Минск)

Автор в своих штудиях неожиданно добрался до захватывающих глубин. О том, что Каин убил Авеля, знает каждый. Но отчего же роли распределились между братьями следующим образом: «И был Авель пастырь овец, а Каин был земледелец» (Быт. 4:2)?

В уже цитировавшемся нами Большом мифологическом словаре сказано, что Каину при разделе мира досталось все недвижимое, Авелю же – все движимое. Авель пас стада на земле, принадлежавшей Каину, который носил одежду из шерсти животных Авеля. И принесли оба жертвы богу, и принял тот Авелева ягненка, а остатки хлеба от Каиновой трапезы отверг.

Из ревности Каин затеял ссору, и физически более сильный Авель уже вознамерился убить брата, но Каин взмолился о пощаде. А едва Авель смилостивился, Каин сам расправился с ним – на земле впервые погиб человек! Иудейский Талмуд – огромный сборник детальных толкований Ветхого завета – и вовсе «опускает» Каина, называя его сыном Евы не от Адама, а от сатаны.

Почему же землепашец выведен в «Книге книг» злодеем, а скотовод – добряком? Ведь оседлый образ жизни гораздо более «продвинут» в сравнении с полудиким существованием кочевников! Как нередко это случается, недвусмысленные намеки ученые находят в этимологии.

Древнееврейское «хевéль» (לבה, возможно, отсюда – Авель) переводится как «суета», «вздор»: жизнь Авеля оказалась краткой и тщетной, ведь он даже не оставил потомства. А вот древнесемитское «кьин» (ןיק, видимо, отсюда – Каин) означает «ковать» и на первый взгляд не связано с трудом на земле.

Фокус, однако, в том, что первая книга Библии «Бытие» (в иудейском оригинале она прямо называется «Брейшит» – «В начале») составлена из мифов, которые еврейские кочевники вынесли из Вавилонии; вавилоняне же с подозрением относились к кузнечному делу, которое связывалось с магией.

Еврейские номады перенесли эту подозрительность на земледелие, которое в глубокой древности также связывалось с колдовством: вырастание целого колоса из укрытого в почве семени казалось сверхъестественным. Между тем еще шумеры, дальние предшественники вавилонян в Междуречье, в споре главных своих богов Энки и Энлиля оказались куда мудрее, отдав предпочтение оседлому образу жизни над кочевым.

На мой взгляд, в условиях «святой Руси» библейское недоразумение бременем коллективной вины легло на миллионы земледельцев – несчастных «каинов»! По мере изучения Священного писания элита как бы обретала моральное оправдание всему, что творила над крестьянами. Да и сами они могли подсознательно ощущать стыд за убиенного «первоживотновода», что снижало мотивацию к сопротивлению. Достаточно почитать Соборное уложение 1649 года, окончательно узаконившее крепостничество, чтобы убедиться в абсолютном пренебрежении кормильцами всея Руси. А ведь это еще до Петра!

В XIX веке самым ужасным злом было забритие в солдаты. Об этом можно судить по наказаниям, которые предусматривались для тех, кто отказывался выполнять барщинные работы (обычно отказывались не из лени, а ради работы на своем наделе, дабы уберечь от голода семью). Так называемых «смутьянов» лупили почем зря на конюшнях, обращали в дворовых рабов «с отбиранием у них и имений», а в самом худшем случае вносили в штрафные книги для внеочередной отдачи в рекруты.

Рекрутов лишали немногих житейских радостей, зачастую навсегда вырывая из родной, пускай и крепостной среды. Напрочь избавляя от личной жизни, пареньков подчиняли драконовским уставам, муштровали, истязали, помещали в нечеловеческие условия биваков, изнуряли маршами, загоняли под картечь, пули, шашки, штыки. Понятно, что рекрутов-добровольцев практически не встречалось, и сами крестьяне держали их до сдачи в солдаты под замком, чтобы не разбегались: словно в наши дни, парни предпочитали годами скрываться от армии!

Тем временем в отсутствие мужиков солдатские жены и вдовы христарадничали, например, в Алатырской волости (куда входил нынешний Атяшевский район) в 1849 году таковых насчитывалось свыше двухсот. Спустя 25 лет непередаваемо тягостной службы редкие инвалиды возвращались лишними ртами в свои полувымершие от голода семьи. Страшные судьбы...

– Но империя не могла обходиться без армии, – возмутится эрудированный читатель. – Только имперская форма была залогом выживания тогдашних держав, иначе империя превращалась в чью-то колонию! Да и жесточайшая палочная дисциплина существовала в ту пору во многих армиях...

Но можно же было сделать службу более гуманной – от этого армия лишь выигрывала, о чем было известно еще в XVIII веке. К примеру, полководческий гений Александра Суворова опирался на то, что сегодня называется человеческим фактором.

«И в отношении Суворова мы обязаны рассуждать исторически, а не опрокидывать чувства XX века в позапрошлое столетие, – пишет российский историк и писатель Натан Эйдельман (1930–89). – Прогрессивность, народность полководца – не в том, что он вдруг освободит Пугача, но в том, что эти вот его солдатики все же у него легче живут, лучше едят, чем у других генералов. Суворов им больше доверяет, не смотрит на них как на механизм, как на крепостных – и оттого с ними всегда побеждает».

Творя свою собственную красивую и величественную историю, знать разных стран приносила на алтарь свои народы. Их истории, как мы неоднократно подчеркивали, оказывались совершенно другими: мрачными, полными страданий, а при этом едва прописанными в тумане времени.

Подробнейшие биографии большинства царских полководцев общедоступны, но о крестьянском пушечном мясе известны ничтожные штрихи. Так, в документах нашлось упоминание о представителе 4-го поколения ветви моего прадеда Минея Климова (Бакланова). Имя – Василий, родился – в 1785 году, взят из села Тарханова в рекруты в 1807-м, то есть в возрасте 22 лет.

А из 4-го поколения ветви Бирюковых рекрутом стал 19-летний Михайла Филлипов (1793), женатый на 16-летней Анисье Яковлевой (1796). На дворе стоял роковой 1812 год: предполагаю, что забрили Михайлу из Больших Манадышей сразу после вторжения французов. В мирное-то время семейного не должны были трогать, если только не принадлежал он военному ведомству. Однако нам неизвестно о военных поселениях в Симбирской губернии; эта адская выдумка дворянства реализовывалась лишь в приграничных губерниях – Могилевской, Новгородской, Петербургской, Херсонской...

Как воевали Василий да Михайла? В источниках об их службе – ни полслова; мы же способны лишь догадываться. Почти наверняка оба участвовали в сражениях с Наполеоном, но в каких именно: бились ли они под Смоленском и на бородинских редутах? Гнали ли потом «великую армию» через Березину? Что, если величественный монумент «Битва народов» под Лейпцигом посвящен и памяти моих предков? Но при полнейшей благосклонности фортуны могли дошагать они и до Парижа, а? Увы, даже даты их смерти не сохранились.

О близких родственниках Василия и Михайлы также известно мало. У Василия было пять братьев: Михайла (1778), Савин (1779), Матвей (1796), Климент (1804), Леонтий (1806). Предок мой со странным именем Савин (видимо, Савелий) был кому-то перепродан в 1798 году – ему тогда исполнилось 19 лет. Чуть подробней удалось раскопать биографию Климента, из имени которого за сотню лет сложится «паспортная» фамилия Климов.

Женат был Климент на Аксинье (1807) и принадлежал поручику Петру Ивановичу Смирнову. В 1824 году последний переселил 20-летнего Климента с 17-летней супругой и с семьей его 28-летнего брата Матвея из Тарханова в Сосуновку. По-моему, поговорка «что хочу, то и ворочу» родилась из самодурства помещиков.

А что ж Михайла из рода Бирюковых? Его отец Филипп Васильев умер в 1824 году, его дед Василий – в 1813-м. Были у Михайлы сестра Варвара (1798), братья Иван (1806) и Прокофий (1803), о котором известно, что женат он был женат на Агафье (1804). Теоретически все они могли дождаться возвращения своего воина-победителя.

Но самая большая интрига в том, увидели ли фронтовика Михайлу жена его Анисья да двое их детей – Савелий Михайлов (1811) и Марфа (1812). Мы даже не в силах сказать, узнал ли когда-нибудь Михайла о рождении Марфы, ведь она могла появиться на свет уже после его ухода в армию.

Есть лишь косвенный признак того, что Михайла сложил голову на Отечественной войне: после Савелия да Марфы детей у него больше не народилось. Пролетят годы, солдатский сын Савелий Михайлов женится на Лукерье Ивановой (1815), и в 1843 году у них родится Алексей Савельев (Савин). Тот самый мой прадедушка, у которого в «двойном» втором браке с моей прабабушкой Матроной Ивановой появится на свет мой дед Петр Бирюков.

Сплошные вопросы! А ведь предки мои могли участвовать и в ополчении, под знамена которого в 1812 году на территории будущей Мордовии поднялись тысячи крепостных, содержание которых взвалили на свои плечи оставшиеся земледельцы.

«Крепостное крестьянство, а не дворянство приняло на себя большую часть затрат по содержанию и обмундированию ополчения, – отмечается в книге "Краеведение Мордовии" (Саранск, 1973). – В течение осени 1812 года на продовольствие ратников было собрано с каждой ревизской души по 1 руб. 50 коп. и на покупку недостающих строевых лошадей — еще по 1 руб. Общая сумма сборов только на продовольственные цели и приобретение лошадей по Симбирской губернии составила 584 505 руб. и по Пензенской – 581 803 руб. Стоимость обмундирования, изготовленного для ополчения самими крестьянами из покупных материалов, составила по Симбирской губернии: для 1-го ополчения – 477 434 руб., для резервного ополчения – 226 764 руб. На обмундирование воинов 2-го Рязанского полка, сформированного из крестьян Симбирской губернии, собрано пожертвований от крепостных крестьян 233 840 руб. и от удельных – 30 701 руб., на обмундирование Симбирского пехотного полка — 167 000 руб. Крестьяне Пензенской губернии внесли в фонд Отечественной войны денежными и вещевыми пожертвованиями 2 500 000 руб. Предварительная (не окончательная) сумма пожертвований от Симбирской губернии составила 500 000 руб. Содержание Симбирского ополчения составило сумму в 1 276 027 руб.».

Тем временем «голубая кровь», дворяне, праздновала большого труса. Тот же источник сообщает: «Согласившись служить в ополчении, они стали искать всевозможные причины уклониться от службы. Одни искали в себе болезни, другие — повод для вражды. Так, незадолго перед выступлением ополчения в поход командир 1-го пехотного полка генерал-майор князь Оболенский отказался служить в подчинении равного себе по чину и положению генерал-майора князя Тенишева. Командование полком было возложено на полковника Самойлова, но и он подал рапорт на увольнение по болезни, и тогда в боевой обстановке полк возглавил подполковник Филатов (прадед академика Филатова)».

Сокрушив самую сильную армию мира, практически безымянный люд вернулся от военной каторги к каторге мирной, принявшись за восстановление страны – не забудем, что демобилизованные солдаты из других европейских армий были в основном свободными людьми. Надежды на отмену крепостничества в очередной раз рухнули.

Лишь в 1818-м главный царедворец Алексей Аракчеев (1769–1834) составит проект выкупа императором поместий, дабы способствовать «уничтожению крепостного состояния людей в России», но документ сей десятилетиями пролежит под сукном в строжайшей тайне.

«Идеалом стал не человек, выполняющий долг, а человек, занявший первое место и получивший власть над соперниками в силу обстоятельств», – с горечью отмечал историк Лев Гумилев (1912–92) в своей предсмертной работе «От Руси до России».

Плоды народной победы целиком достались дворянству: российская верхушка приобрела немыслимое ранее влияние в Европе, русские военачальники стали легендарными личностями на родине и за рубежом. Русские офицеры ухлестывали за актрисками и таскались по борделям, картежничали и бражничали, билась на дуэлях, а при желании еще и пописывали мемуары о ратных своих похождениях, мнимых или подлинных. Помните Мюнхгаузена, патологического лгуна германской литературы? Его реальный прототип барон Иероним Карл Фридрих фон Мюнхгаузен (1720–97) служил кирасиром в русской армии...

С представителем 5-го поколения ветви Матроны Сергеевой (матери Наталья Дмитриевой – моей прабабушки, супруги Минея Иванова Климова) и вовсе приключился казус. В 1807 году в Алашеевке родился мальчик, крещенный Леонтием. И вдруг в 1818-м он уже записан рекрутом – в 11 лет! Как сие понимать? Тут явная ошибка в источнике, причем одна из двух возможных. Проще всего предположить простую описку, например, 1818 год поставили вместо 1828-го. С другой стороны, ребенка могли по ошибке записать привычным словом «рекрут», определив на самом-то деле в кантонисты, институт которых возник сравнительно недавно, в 1805 году.

Кантонисты (по-немецки – «военнообязанные») не 25 лет, а всю жизнь свою, обычно очень недолгую, закатывали в асфальт армейской машины. Так называли солдатских сыновей, принадлежавших военному ведомству. Кроме того, в кантонисты свозили со всей России сирот, многие из которых гибли в дороге. Главной дисциплиной в кантонистских школах была маршировка: мальчиков готовили к военной службе, подвергая избиениям и голоду (от детей иноверцев требовали также принятия православия, иначе доводили их до смерти). Солдатскую лямку им предстояло тянуть с 18 до 45 лет, после чего они должны были вернуться в свое крепостное состояние, чтобы содержать своим трудом тех, кто служит.

Помните собственность коллежского советника Жукова – семью Петра Кузьмина Серова (1802)? Нашему предполагаемому кантонисту Леонтию он приходился братом. Имелись у этих ребят и еще два брата: Василий (1805), которому суждено было жениться на Степаниде (1804), и совсем не успевший пожить Дмитрий (1815–17). Отец всех братьев Кузьма родился в 1782-м, и нет никаких сведений ни о последней дате его жизни, ни о его супруге. Был ли Леонтий в 1818 году сиротой и постигла ли его ужасная судьба кантониста, остается загадкой.

Впрочем, даже отмена крепостного права незначительно нивелировала экстремальный разрыв «верхов» и «низов». Помните моего двоюродного прадеда – «села Сосуновки запасного солдата Ивана Иванова Климова (Бакланова тоже)», у которого в 1905 году «от кашля» умер ребенок? Как и в эпоху наполеоновских войн, мы ничего не знаем о судьбе этого рядового: где служил, сколько раз призывался?

Ничего не меняется и в 1909 году, когда у «солдата села Больших Манадышей Петра Алексеева Бирюкова» ребенок умирает «от скарлатины». Числился мой дед Петр солдатом и в 1910 году, когда «законная жена его Неонила Васильева» родила Пелагею. К какой воинской части Петр Бирюков был приписан?

«Дореволюционные архивные данные по военнослужащим, особенно рекрутам и солдатам, имели очень отрывочный характер и, кроме того, слабо сохранились», – сообщили мне из НИИ гуманитарных наук при правительстве Мордовии.

Из семейных архивов, увы, узнать тоже ничего невозможно: даже грамотным предкам моим недосуг было вести дневники. Не крестьянское это дело: нам то пахать, то косить, то лапти плести... В дневниках писали другие.

«Творчество порядка и законности совершается народом через своих избранников, – роняя кляксы, увлеченно скрипел пером 3 апреля 1917 года Пришвин. – Таким избранником был у нас царь, который в религиозном освящении творческого акта рождения народного закона есть помазанник божий. Этот царь Николай прежде всего сам перестал верить в себя как в божьего помазанника, и недостающую ему веру он занял у Распутина, который и захватил власть, и втоптал ее в грязь. Распутин, хлыст, – символ разложения церкви, и царь Николай – символ разложения государства, соединились в одно для погибели старого порядка».

На этих страницах нет места обидам – мы пытаемся восстановить историческую справедливость. Не должен быть виновен Каин лишь потому, что умеет растить хлеб и стоит выше овчара Авеля на лестнице прогресса!

Каин ведет Авеля на смерть (картина Джеймса Тиссо)

На полотне Джеймса Тиссо Каин ведет Авеля на смерть

И не зря-таки спас Господь землепашца, сделав ему «знамение», дабы мстительный дух пастуха не узнал убийцу (скорее всего, здесь Библия подразумевает некую сакральную перемену внешности). И предупредил Всевышний грозно:

– Всякому, кто убьет Каина, отмстится всемеро.

А как вы хотели? Кому-то ведь предстояло империи строить, кормить да защищать...